Исламские страны загоняют в такую яму, где у них нет выбора, кроме как выбрать одно из двух зол.
Автор: Нурулла Вализада, аналитик, специально для «Сангара»
В наши дни стали популярны сравнения между Сирией и Афганистаном, а значит, между сирийскими исламистскими вооруженными группировками, которые только что пришли к власти там, и афганскими талибами.
Описывая ситуацию в Сирии, многие мировые лидеры ссылаются на Афганистан. Афганистан является эталоном, с которым можно сравнивать любую другую страну, охваченную войной. Интересно, что в эпоху республиканцев некоторые были обеспокоены сиризацией Афганистана. Теперь сирийцы обеспокоены афганизацией своей страны.
Эти сравнения напоминают мне историю, которую моджахеды Афганистана рассказали о моджахедах Таджикистана. Группа афганских моджахедов отправилась помогать таджикским моджахедам и джихаду в этой стране. Во время одного из боев афганский моджахед направил РПГ на здание школы, но стоящий рядом с ним таджикский моджахед остановил его. Таджикский моджахед сказал ему, что мы воюем за смену правящего режима, а не за разрушение нашей страны. Это разозлило афганского моджахеда. Он сказал, что так воевать нельзя, и это не джихад! Он сложит оружие и вернется в Афганистан, где моджахедам было все равно на разрушение школ, больниц и т. д. Конечно, не все афганские моджахеды были такими, но многим было все равно на разрушение страны.
Теперь, сравнивая Талибан и сирийские вооруженные формирования, можно сказать, что хотя у Талибана с ними много общего, главное отличие в том, что сирийские повстанцы сосредоточили свою войну на смене режима в своей стране, и не хотели прибегать к мерам, которые нанесли бы непоправимый ущерб их стране и обществу. Например, они не мешали девочкам учиться и заявляли, что будут защищать женщин и их права. В последнем случае главой сирийского центрального банка была назначена женщина.
Но откуда взялось это различие? Одно из различий, как отмечает Джолани, лидер вооруженной группировки Тахрир аш-Шам, заключается в племенной природе Афганистана. Афганское общество является племенным, и племя сохраняет неприятные и иррациональные обычаи и традиции. Однако не все афганские общества являются племенными. В частности, непуштунские этнические группы вышли из племенного сознания и прошли через цивилизацию, гражданство и индивидуализм. Поскольку Талибан теперь правит страной как пуштунская группа, они навязывают племенные обычаи, которые преобладают среди пуштунов, всему обществу и государству.
Но я считаю, что институционализированное насилие в афганском обществе, которое Талибан хорошо представляет, во многом коренится в невежестве. Например, интерпретация ислама Талибаном сильно отличается от интерпретации других исламистских групп на Ближнем Востоке. Талибан интерпретирует религию в контексте структурированного племенного насилия. Невежественное толкование религии создает условия для насилия. Однако невежество все еще имеет больше возможностей для роста и выживания в племенном социальном контексте. Понимание племенной структуры придает большое значение сохранению обычаев и традиций. Неважно, насколько рациональны, правильны и моральны эти традиции. Племени необходимо защищать традиции и культуру племени.
Хотя пуштуны, обосновавшиеся в городах и за рубежом, стыдятся своего племенного строя и критикуют племенную культуру, там, где затрагиваются их интересы, они гордятся силами, которые вышли из их племени. Здесь мы сталкиваемся с противоречием. Мы видели, что многие городские пуштуны были недовольны лидером Тахрир аш-Шама, почему он назвал Афганистан племенным обществом, но те же самые пуштуны, живущие в городах и за рубежом, поддерживают Талибан с его племенной структурой и мышлением, потому что они считают, что Талибан представляет государство пуштунов в Афганистане.
Однако мы не собираемся мириться с насилием и преступлениями, совершаемыми вооруженными группами, такими как Тахрир Шам. Несмотря на различия, если мы посмотрим на сходства между Талибаном и исламистскими группами в регионе, все они пошли по регрессивному пути, чтобы разрушить стабильность, развитие и прогресс своих обществ. Сейчас, как никогда, они стали игрушками колониальных держав и наносят вред своим странам и обществам различными способами. Конечно, мы не собираемся защищать диктатуры региона. К сожалению, наш регион находится в ситуации, когда людям приходится либо терпеть репрессивные и автократические правительства, либо терпеть правление незаконных вооруженных групп, поддерживаемых колониальными державами, которые преследуют свои собственные цели.
Но проблема с Афганистаном в том, что даже его террористы являются худшими террористами на земле. Террористы Сирии не придерживаются гендерной и этнической дискриминации и говорят о стабильном будущем Сирии без участия всех сирийских сил и граждан. Но афганские террористы являются врагами всех граждан и этнических групп в Афганистане и не принимают никого, кроме себя. Они вытеснили женщин из общественной жизни, разделили мужчин на разные типы и установили репрессивный режим, над которым смеются даже сирийские повстанцы.
Но что делать? Этническая проблема в Афганистане должна быть решена. Каждый должен думать о решении этнического вопроса. Решение этнического конфликта начинается с признания существования этнической проблемы. До этого момента пуштуны захватывали власть, используя инструменты этнических предрассудков и подстрекательства националистов, лишенных современной логики и рациональности, а также посредством насилия и мошенничества, с помощью иностранцев. Они вытеснили другие этнические группы из власти, и все пуштунские племена, похоже, празднуют эту победу, открыто и тайно.
У непуштунов также нет четкой этнической идентичности. Некоторые из них, удаляя этническое сознание и преданность из своей системы мышления и убеждений, думают о взаимодействии и эгоистичном участии в пуштунских властных структурах. А некоторые другие, у которых есть перспектива и этническая преданность и которые смотрят на проблемы глубоко, живут в изоляции. Этнический фактор кризиса отрицался по-разному. И это отрицание оборачивается выгодой для продолжения кризиса.