Иордания превращает явную угрозу в скрытую.
Автор: Ахмад Шарави, аналитик-исследователь Фонда защиты демократий, специализирующийся на делах Ближнего Востока и Леванта.
Оригинал статьи: The Muslim Brotherhood’s Last Stand
В течение многих лет правительство Иордании предпочитало сдерживать, а не противостоять «Братьям-мусульманам». Эта стратегия провалилась.
Иордания вступила в новую фазу своей кампании против «Братьев-мусульман». 14 мая правительство Иордании выдвинуло ультиматум: «любой, кто владеет движимым или недвижимым имуществом, когда-то принадлежавшим «Братьям-мусульманам» или зарегистрированным на его имя, включая имущество, средства и другие активы», должен сообщить о них в Министерство социального развития в течение месяца — или ему будет предъявлен судебный иск.
Приказ об аресте активов последовал за мерами безопасности. 23 апреля министр внутренних дел Мазен аль-Фарайя объявил «Братьев-мусульман» незаконными в полном объеме, всего через несколько дней после того, как власти арестовали шестнадцать их членов за предполагаемое производство ракет, создание беспилотников и координацию с иностранными субъектами, что ознаменовало конец многолетней осторожной терпимости к деятельности группы.
Яростное противодействие «Братьев-мусульман» мирному соглашению Иордании с Израилем 1994 года задало тон их напряженным отношениям с монархией. Эта напряженность усилилась во время восстаний Арабской весны, которые свергли режимы по всему Ближнему Востоку. Однако «Братья-мусульмане» не принимали участия в жестоких демонстрациях, в отличие от других ветвей движения по всему региону. В отличие от соседних государств, Иордания решила управлять «Братьями-мусульманами» путем сдерживания. Но эта политика теперь развалилась.
15 апреля Главное управление разведки Аммана сообщило, что сорванные планы, начатые в 2021 году, включали «производство ракет и беспилотников, хранение взрывчатых веществ и огнестрельного оружия и вербовку боевиков в Иордании и за рубежом».
Иорданское государство традиционно проявляло осторожность при объявлении о предотвращенных террористических заговорах, публикуя скудные заявления без имен, принадлежности или конкретных мест. Показательный пример произошел в июне 2024 года, когда власти обнаружили взрывчатые вещества в пригороде Аммана, но скрыли все идентифицирующие данные.
На этот раз вместо того, чтобы проявить осмотрительность, правительство начало полномасштабную кампанию в СМИ: министр информации провел телевизионную пресс-конференцию, после чего были опубликованы видеоролики с признаниями подозреваемых, в которых они подробно описали свои планы, полные имена и, что наиболее примечательно, свои связи с «Братьями-мусульманами».
Напряженность уже обострилась за несколько месяцев до этого объявления, поскольку позиция «Братьев-мусульман» в отношении протестов углубила раскол с иорданским правительством. В марте король Абдалла II выступил с суровым предупреждением о том, что «среди нас есть люди, которые выполняют приказы извне», что широко интерпретировалось как упрек за связь «Братьев-мусульман» с ХАМАС. На улицах протестующие, связанные с «Братьями-мусульманами», кричали: «Вся Иордания — ХАМАС» и восхваляли убитых лидеров ХАМАС скандированием вроде: «Положи меч на меч, мы твои люди, Мохаммад Дейф».
«Братья-мусульмане» дистанцировались от сорванного заговора, назвав его работой «лиц, действующих в поддержку сопротивления» — знакомая тактика правдоподобного отрицания. Среди обвиняемых — бывшие члены высшего консультативного органа «Братьев-мусульман», Совета Шуры, что раскрыло прямую причастность группы к этому делу. С момента своего создания организация прибегала к аналогичным оправданиям, чтобы отвлечь от себя вину за насильственные действия тех, кто находился в ее орбите.
Характерный пример относится к 1940-м годам, когда египетское отделение «Братьев-мусульман» сформировало тайное вооруженное крыло, которое совершило ряд убийств, включая убийство премьер-министра Махмуда Эль-Нокраши. Столкнувшись с растущим давлением, основатель «Братьев-мусульман» Хасан аль-Банна, как известно, отрекся от виновных, заявив: «Это не братья и не мусульмане». С тех пор руководство «Братьев-мусульман» использует эту фразу как риторический щит — снова и снова прибегая к ней всякий раз, когда насилие возвращается к ним.
Даже ХАМАС вмешался, выпустив заявление 22 апреля, в котором потребовал «немедленного освобождения» задержанных и приветствовал их «благородные, патриотические мотивы». Группа настаивала на том, что мужчины действовали «из солидарности с Палестиной» и не собирались угрожать безопасности или стабильности Иордании.
Тем не менее, эти оправдания не имеют никакого веса для иорданских властей. Во-первых, привязка деятельности ячейки к палестинскому делу — это избитая тактика, призванная вызвать сочувствие общественности, и факты ее опровергают. Во-вторых, Иордания — суверенное государство, регулируемое строгими правилами, запрещающими производство оружия, особенно для использования в боевых действиях.
Утверждения о том, что это оружие предназначалось для палестинских фракций, неправдоподобны; вооруженные группы в Газе и на Западном берегу полагались на оружие, перевозимое из Ирана, Ливана и Сирии, а не из Иордании, которая никогда не была центром производства оружия. В-третьих, заговоры датируются 2021 годом — задолго до нападения ХАМАС на Израиль в октябре 2023 года — что еще больше подрывает утверждения о том, что это была реакция на недавние события.
Наконец, доказательства, опубликованные иорданскими властями, показывают, что ячейка получала финансирование из-за рубежа, включая связи с ХАМАС в Ливане и Хезболлой — субъектами, которых Амман давно считает дестабилизирующими силами. Заявление «Братьев-мусульман» о том, что это оружие предназначалось для Газы, подвергается тщательному изучению. Каждая деталь — дальность, финансирование, сроки — указывает на внутренний заговор.
Ответная реакция на «Братьев-мусульман» не остановилась на границах Иордании — она отозвалась эхом по всему региону. В государствах, выступающих против «Братьев-мусульман», таких как ОАЭ, освещение было недвусмысленным. Например, Al-Ain, базирующийся в ОАЭ источник, заявил, что «иорданские силы безопасности нанесли новый удар по «Братьям-мусульманам», сорвав их последний заговор по дестабилизации страны».
В резком контрасте с этим катарская «Аль-Джазира», давно обвиняемая в том, что она служит платформой для пропаганды «Братьев-мусульман», преуменьшила последствия заговора. Сеть была первой, кто сообщил об опровержениях «Братьев-мусульман» и представила аресты как аресты лиц, предположительно действующих в поддержку палестинского сопротивления, а не против Иордании.
«Братья-мусульмане» могут быть запрещены, но их политическое крыло — Исламский фронт действий (IAF) — по-прежнему пользуется широкой общественной поддержкой. Теперь есть серьезные сомнения, останется ли это правдой. Иорданские власти распустили Братство в 2020 году после того, как оно не зарегистрировалось как благотворительная организация. Тем не менее, это решение не было выполнено и не запретило IAF, которое продолжило свою деятельность и в 2024 году стало крупнейшим блоком в парламенте с тридцатью одним местом — импульс, который теперь может пошатнуться под тяжестью связей с Братством. IAF теперь дистанцировался, заявив, что его руководство «независимо от любой другой организации».
Теперь позиция правительства однозначно тверда: никакого диалога. Депутат Мохаммад Акел, связной IAF с государством, признал: «Никто нам не отвечает». Параллельно с этим иорданские власти арестовали Арифа Хамдана, сделав его четвертым членом Совета шуры, задержанным в результате.
То, что будет дальше, может изменить политическое будущее Иордании. Официальный запрет IAF потребует судебного одобрения и действий со стороны избирательных органов. Но даже если Амман не зайдет так далеко, введение запрета Братства, скорее всего, отразится на базе IAF, парализовав ее перед выборами 2028 года. Даже если IAF избежит роспуска, лишение ее ресурсов, поддерживаемых Братством, скорее всего, снизит ее электоральную жизнеспособность. Криминализация Братства повышает риск ухода группы в подполье, сдвиг, который исторически совпал с всплеском экстремистского насилия, как это было в Египте в 1990-х годах. Давний подход Аммана к надзору без конфронтации рухнул перед лицом эскалации угроз. Теперь опасность представляет собой тайная, радикализированная сеть, которая представляет большую угрозу национальной безопасности. Иордания, возможно, устранила публичную угрозу, но, сделав это, она рискует породить скрытую — ее сложнее увидеть, сложнее отследить и она гораздо более опасна.
