Как региональные игроки формируют новый порядок безопасности в Евразии
Автор: Абдуннасир Нурзад, исследователь в области безопасности и геополитики, специально для «Сангар»
Недавний «Московский формат» был не просто очередной дипломатической встречей; это был явный сигнал о смене правил игры в Афганистане и за его пределами. Россия стремилась показать, что на фоне острой конкуренции между Востоком и Западом она формирует новую, продуманную модель евразийской безопасности.
Главное послание Москвы: внешние игроки, особенно США, не должны считать Афганистан по-прежнему площадкой для удалённого управления кризисом без издержек.
Эта встреча стала ответом на последние обсуждения о возможном военном возвращении США в Афганистан, особенно слухи о повторном занятии авиабазы Баграм. Москва вместе со своими союзниками — от Китая до Ирана и стран Центральной Азии — начала рискованную, но стратегическую миссию, цель которой — повысить цену любого возобновлённого западного присутствия в регионе. То, что формируется сегодня в Москве, можно охарактеризовать как механизм регионализации управления афганским кризисом — процесс, направленный на перенос центра принятия решений из Вашингтона в региональные столицы.
Россия направила несколько параллельных сигналов:
Предупреждение США и их союзникам против любых попыток создать военную или разведывательную инфраструктуру в Афганистане или вокруг него.
Подчёркивание независимости Москвы — без необходимости посредничества третьих стран, с позицией ключевого игрока в афганском досье.
Попытка интегрировать талибов в региональную систему безопасности как часть новой евразийской архитектуры, с осознанием рисков и возможных непредвиденных последствий.
Официальное приглашение Амирхана Муттаки, министра иностранных дел движения «Талибан», стало важным символом этой стратегии. Это приглашение не означало полной легитимации талибов, а служило умным инструментом демонстрации политического влияния России в условиях нестабильности после ухода США.
Присутствие представителя Белоруссии подчеркнуло стремление Москвы расширить геополитический горизонт — от Центральной Азии до западных рубежей Евразии. Так формируется новый порядок, в котором талибы превращаются из угрозы в инструмент балансировки региональной безопасности.
В этой системе четыре ключевые региональные державы действуют по своим собственным направлениям:
Индия ведёт осторожные контакты с Кабулом, стремясь противостоять монопольному влиянию Пакистана.
Иран сосредоточен на пограничной безопасности, водных ресурсах Хельменда, энергетических и транзитных проектах.
Китай рассматривает Афганистан как недостающую цепочку в инициативе «Один пояс — один путь», стремясь к стратегической связности через Ваханский коридор и месторождение Айнек.
Пакистан пытается сохранить своё разведывательное влияние и переложить на Кабул издержки, связанные с Tehrik-e-Taliban Pakistan, однако логика московской регионализации уже ослабила роль Исламабада.
Параллельно развиваются два противоположных, но взаимосвязанных процесса: с одной стороны, евразийский блок стремится интегрировать талибов в новый региональный порядок, а с другой — внешние державы пытаются наказать и заставить талибов быть «ответственными» за непредсказуемое поведение.
В условиях этих противоречий Афганистан превращается в арену борьбы мягкой силы между Москвой и Вашингтоном. Современная война идёт не за танки и ракеты, а за нарратив, информацию и политическую легитимность.
Талибы в настоящее время находятся в крайне чувствительном положении. От них ожидают, что они докажут свою искренность в борьбе с терроризмом, противостоят наркоторговле и проявят ответственность в управлении границами и кризисом беженцев. Любая неудача в этих сферах может привести к новой изоляции и усилению западного давления. Напротив, грамотная интеграция в региональные процессы может дать талибам возможность для постепенной легитимации.
Для Москвы и стран Центральной Азии главный приоритет — создание совместных разведывательных механизмов, контроль над северными границами Афганистана и сохранение баланса между давлением на талибов и использованием их как управляемого инструмента. В то же время Дели и Тегеран стремятся играть более активную роль в афганском досье, чтобы защитить свои жизненно важные интересы и установить мягкий баланс против монопольного влияния Исламабада.
Хотя Московская встреча формально была посвящена Афганистану, по сути она касалась будущей архитектуры безопасности в Евразии. Если этот проект будет успешным, Афганистан будет рассматриваться не как поле боя, а как центр регулирования баланса сил — пространство, где соперничество мягкой силы между Востоком и Западом определяет геополитическое будущее региона.
Однако ключевой вопрос остаётся: как политика Москвы и её региональных союзников может реально улучшить ситуацию в Афганистане, управляемом талибами? На первый взгляд, ни Россия, ни её партнёры в Азии не являются ценностно ориентированными державами; их приоритетом остаётся контроль рисков и обеспечение безопасности в условиях нестабильного Афганистана. Для Москвы и Пекина, в игре по «деамериканизации региона», талибы являются навязанным, но удобным инструментом. Такой подход делает перспективы будущего Афганистана ещё более мрачными.
Иными словами, если региональные и внешние силы продолжат рассматривать талибов исключительно как инструмент для поддержания управляемого баланса между давлением и выгодой, страна останется в ловушке зависимости и нестабильности.
Противоречие между региональным и вне региональным видением усиливает стремление к многосторонним механизмам и подходам. Региональные государства пытаются связать свои ключевые интересы и опасения в отношении Афганистана с более широкой повесткой безопасности и геополитики, используя существующие региональные возможности для проекции своих интересов на более высоком уровне. Этот процесс делает регион активным и влиятельным участником афганского вопроса, что в долгосрочной перспективе может привести к постепенной изоляции США в Афганистане.
Тем не менее, США по-прежнему обладают разнообразными и серьёзными инструментами давления на талибов. Если Вашингтон решит вернуться в Афганистан на условной основе, он может использовать внутренние угрозы как рычаг давления на талибов — шаг, который поставит их перед жёстким выбором между региональной и вне региональной ориентацией.
В целом, послание Московской встречи можно рассматривать как символический, но предупредительный жест в адрес США. Эта инициатива, оформленная как региональная реакция, приобрела больший политический вес и может стать началом формирования активного механизма вмешательства в афганский кризис.
Таким образом, встреча в Москве может означать начало нового этапа, в котором регион сам начинает определять свою роль в управлении афганским кризисом и формировании архитектуры безопасности Евразии.
